Девушка застыла. В глазах промелькнул – не испуг, но что-то очень похожее. Мимолётная паника. Всё ясно, поняла, что я раскрыл их, и испугалась, что сейчас ей достанется за обман.

– Всё хорошо, – торопливо заговорил я. – То есть не хорошо, конечно, но я не буду вас наказывать, можете не беспокоиться на этот счёт. Если вы, конечно, сейчас выполните мою просьбу.

Ну-ка? Этот ультиматум должен подействовать!

Но Арина стояла, буравила меня пронзительным голубоглазым взглядом (таким похожим на взгляд сестры!) и молчала. Наконец тихо проговорила:

– Константин Олегович… я… не могу.

– Почему не можете?

– Она мне запретила, – потупила глаза.

Всё.

Это был конец.

Конец надеждам и чаяниям глупого гусака, возомнившего себе, что действительно нравится запавшей в сердце девушке.

Солнечный день потерял свою прелесть, мир словно потускнел, покрылся серой пеленой.

Я махнул рукой, отворачиваясь.

– Я пошутил, Арина. Не берите в голову. Давайте я провожу вас на такси.

– Но… – она явно растерялась, – мы же только пришли…

Я взглянул на часы, потом на телефон:

– Совсем забыл, у меня назначена встреча на другом конце города.

Вряд ли она успела принять дела у Алины за сегодняшнее утро, не должна знать, что на сегодня у меня никаких планов нет. И не могло быть.

Но я просто физически не мог шляться по этой идиотской выставке в компании девушки, к которой не испытываю ничего и которая чересчур похожа на ту, к которой я испытываю слишком много всего разного.

Все пошло не совсем так, как я планировала.

Хотя, нет, вначале все было неплохо. Я подходила к выставочному залу и увидела Константина Олеговича. Он стоял возле входа с цветами наперевес и, кажется, нервничал. Серьезно, нервничал? Не может быть! До сих пор он представлялся мне эдаким сердцеедом и героем-любовником, привыкшим получать всё, что на что положил глаз.

На какое-то мгновение захотелось все отменить. Нет, отменить совсем – уже невозможно. Но хотя бы подскочить, подхватить его под локоть, сказать: а давайте не пойдем на эту дурацкую выставку, все равно ничего хорошего там не будет… Утащить подальше от опасной двери – и объясниться.

Но эта минута слабости прошла быстро, и я с преувеличенной бодростью поздоровалась. Константин Олегович приобнял меня за талию – мне огромного труда стоило никак на это не среагировать – и мы вместе перешагнули порог.

Дальше все шло по накатанной.

Сначала навстречу вылез Макс.

Когда я бросала клич в чатике, была уверена: уж он-то точно не станет мне помогать. По моему разумению, того, как я в подробностях пересказывала, кто у нас кого и в какой последовательности любит, было более чем достаточно. И ошиблась. Он откликнулся первым. Видимо, хотел взглянуть в лицо сопернику. А на выставку явился с двумя барышнями – это уже явно для меня, чтобы я, значит, не воображала себе всякого. Детский сад!

Легче всех было уговорить маму. Вот уж кто никогда не против хорошего розыгрыша. Если бы я с самого начала обратилась к ней за советом, наверняка придумали бы что-то повеселее. К тому же ей и так и так пришлось бы идти на мероприятие. Отвертеться не было никакой возможности. А воспользоваться ситуацией и повнимательнее рассмотреть кавалера, она не отказалась.

Я была уверена, что Константин будет долго гадать, кто же все-таки сейчас рядом: я или не я. Но вот тут я просчиталась.

Все-таки мама – это слишком тяжелая артиллерия. Да и трудно заподозрить солидную женщину, сотрудницу крупного издания и кандидата культурологии в такой легкомысленности!

Константин среагировал слишком уж быстро и четко. Тут же раскрыл карты, пообещал «Арине» не убивать ее сразу и потребовал мой номер телефона.

И вот тут уже растерялась я. Наверное, следовало продиктовать ему эти несколько цифр – жалко что ли? – и быстренько убежать. Но такая простая мысль почему-то не пришла мне в голову.

Зато пришла другая, как он прямо сейчас набирает мой номер, как звонит телефон – и звонит, между прочим, из моей сумочки!

В общем, я ляпнула то, что, казалось мне, единственным возможным вариантом: она мне запретила.

И снова он повел себя не так, как я рассчитывала. У меня были еще заготовки и сюрпризы. И все это должно было закончиться моим признанием!

Да только Константин Олегович быстро скомкал разговор и засобирался уходить.

– Я посажу вас в такси… А у меня дела, извините.

И вот теперь я, едва поспевая, семенила за ним к стоянке на высоченной платформе, ходить на которой совершенно не умею. Но именно такую обувь в свободное от работы время носит Аринка. Черт, не хватало еще навернуться с высоты собственного роста. Повеселилась, блин!

И ведь сказать правду уже совершенно невозможно. Константин Олегович мрачен и молчалив… С таким с ним ни шутить, ни признаваться в шутках – не хочется. Лучше уж я потом.

В воздухе разливалось что-то тревожное, будто бы сгущались тучи и пахло грозой. Да нет, не будто бы! Тучи – темно-синие, почти до черноты – наплывали на город. Когда мы с боссом были ровно на полпути до стоянки такси, с неба хлынуло так, как это бывает только летом: секунду назад ничего и похожего не было, а потом раз – и льет как из ведра.

– Ой! – взвизгнула я.

Но толком растеряться не успела. Константин уже тащил меня под ближайшую крышу. Нескольких минут нам хватило, чтобы добежать. И этих же нескольких минут хватило для того, чтобы на мне не осталось ни единой сухой нитки. Так, как будто меня прямо в одежде бросили в бассейн, немножечко пополоскали, а потом вытащили, даже не удосужившись отжать.

Мы стояли под навесом, дул пронизывающий ветер, и поняла, что начинаю замерзать. Зуб на зуб не попадал.

Стоянка такси – вот она, рядышком. Доплыть можно за две минуты. Да только такси там не было. Похоже все машины спасали горожан от последствий ужасного ливня.

– Да что за!..

Константин Олегович достал из кармана мокрый телефон, вытер его о мокрый же пиджак, убедился в том, что лучше не стало, и набрал номер такси.

Оператор говорил достаточно громко, а я стояла достаточно близко, чтобы услышать: «Ориентировочное время ожидания тридцать пять минут. Ждать будете?».

Я молчала. Вряд ли у меня все еще было право голоса в решении таких важных вопросов.

Константин Олегович чертыхнулся и нажал на отбой. Между тем, дождь кончился так же стремительно и быстро, как начался, словно единственной его задачей было вымочить нас до основания.

– Черт бы их подрал, – он говорил почти спокойно, но раздражение слишком явно скользило в голосе. – Ладно, обойдемся. Офис сравнительно рядом. Мы скорее доберемся туда, чем дождемся машины. Так что – вперед! – отдал распоряжение он и протянул мне руку: – Держитесь! Тут лужи, скользко, не хватало еще, чтобы вы упали.